* * *
Прости, моя радость, что песни мои столь просты.
Что плечи целую и перси, но чаще — персты.
Чего ж ты хохочешь, над бездною клонишь лицо?
На каждом на пальце поет голубое кольцо.
Что думал Создатель, Адаму ломая ребро?
Как дивно на Еве зажжется живьем серебро?
Вот Ева рядится: кивок, поворот и наклон.
Вот эту цепочку! И эту! И этот кулон!
Вот эту фитюльку, безделицу, чушь, пустячок,
Подвеску и брошку, заколку, булавку, значок!
У зеркала Ева. А вот — и безумец Адам.
«Я жизнь, — говорит, — ради цацек вот этих отдам.
Именье истрачу, что в тайной норе берегу!»
И к Евину уху он сам примеряет серьгу.
Пьянея, он ей обнимает устами перста,
Склоняясь над нею. И все это есть красота!
Ах, светлые светы, как это похоже на миф!
Надень ожерелья, браслеты, Лаура моя, Суламифь!
Но что ты, родная, на пальцы взираешь, грустна?
— Как жаль, что их десять, а шея всего лишь одна!
|
|